VIP значит вампир. (Трилогия) - Страница 115

115

Вторым стал популярный актер Марк Шальнов. Его тело обнаружили неподалеку от театра, где он репетировал новый спектакль. Биологический возраст Шальнова остановился на двадцати восьми годах, к вампирам он примкнул шесть лет назад. Марк был итальянцем по отцу и русским по матери. Обратили его в римской общине вампиров, но вскоре после инициации он был вынужден переехать из–за сильнейшей аллергии на солнце. Марк выбрал Москву и не прогадал. Он одинаково хорошо говорил на итальянском и на русском. На столичных подмостках его природный дар к актерству раскрылся в полной мере, и вскоре он стал одним из самых ярких и востребованных артистов. Марк хорошо зарабатывал, легко тратил, был лицом престижной марки часов и любимцем публики. При этом среди вампиров он сыскал достаточно недругов из–за своего надменного нрава. И опять Гончие склонялись к версии охотника, потому что молодых вампиров выследить и лишить жизни проще, чем сладить со взрослыми. Но следующее убийство разрушило стройную версию.

Третьей стала стодвадцатитрехлетняя владелица стриптиз–клуба «Карнавальная ночь» Беата, и Гончие оказались в замешательстве. Беата сама открыла дверь убийце, подпустила его к себе близко, без всяких подозрений. Тогда впервые высказали предположение, что преступника следует искать среди своих.

Четвертой жертвой был последний любовник Беаты, владелец фирмы по организации праздников и непосредственный начальник Глеба Филипп Златовратский. Филипп был успешным руководителем и страстным ценителем антиквариата. Он искренне любил Беату, сильно переживал ее гибель. Его тело нашли неподалеку от антикварной лавки, в которую он частенько наведывался.

Пятой стала девушка–вирусолог, пробывшая вампиром меньше года. Она занималась какими–то секретными разработками, о которых Вацлав умолчал. Когда я возмутилась и сказала, что это может быть важно, вампир возразил, что, если бы Виктория была единственной жертвой, рабочую версию они бы отрабатывали в первую очередь. Но так как Вика была уже пятой, для серийного убийцы детали ее исследований вряд ли имели значение. Виктория была одержима наукой, целыми днями и ночами пропадала в лаборатории, на вечеринках появлялась редко и держалась обособленно. Ни друзей, ни врагов у нее не было.

Шестая жертва – художница. Лиза–Эльза родилась в Германии и была ровесницей моей бабушки. Эльза была открытой, чуткой, внимательной. В среде вампиров ее любили и уважали. В Москве она жила уже пять лет, владела галереей и помогала молодым художникам. В этой галерее ее и нашли убитой, рядом с только что законченным портретом пожилой женщины.

– Что за женщина? – заинтересовалась я.

– Мы не знаем, – пожал плечами Вацлав. – Мы не смогли ее найти.

– А мне можно посмотреть?

Вацлав перетряхнул досье, но рисунка не обнаружил.

– Наверное, кто–то из моих ребят взял. Потом посмотришь.

Седьмая жертва была мне знакома. Вацлав снял заслон с моей памяти, и я вспомнила брюнетку в пальто, лежащую на земле возле гаражей. Вампир добавил, что София готовилась отметить столетний юбилей, она была родом из Румынии, осуждала образ жизни сородичей, и те платили ей тем же. Друзьями она не обзавелась. Но после короткой заминки Вацлав сообщил, что у Софии в прошлом был роман с Глебом.

Восьмой стала Мэй, и о ней я знала больше Вацлава. С того дня, как я вспомнила о ее смерти, Глеб не раз рассказывал мне о циркачке, с которой успел подружиться. О ее детстве, об изнуряющих тренировках, о заслуженном успехе и стремительном закате ее карьеры. Умолчал он только о том, что это он нашел ее в Китае и что это его кровь стала для нее пропуском в Клуб.

И вот теперь передо мной лежали девять досье, девять фотографий, девять оборванных жизней, а я не знала, как соединить их в целостную картину и разгадать мотивы убийцы, по логике которого все они заслуживали смерти, что он подчеркивал запиской, оставленной у каждого тела.

– Есть идеи? – криво усмехнулся Вацлав, выложив все карты.

Я расстроенно покачала головой. Московский круг тесен, и почти все вампиры были знакомы между собой, когда–то пересекались и в прошлом, живя в других городах. Между Беатой и Филиппом и Софией и Глебом были романы, Беата стала донором для Филиппа, а Глеб – для Мэй. Но в остальном между убитыми не было ничего общего. Они не входили в тайное или явное общество, не имели ни внешнего сходства, ни пересекающихся интересов, ни объединяющего прошлого.

– Иногда мотивом может быть сущий пустяк, – нерешительно добавила я, вспоминая просмотренные кинофильмы, – принадлежность к какой–то группе по увлечениям или аромат духов, например.

– Ты еще скажи – приверженность одной марке, – не удержался от насмешки Вацлав. – Фанат Версаче убивает всех, кто предпочитает Армани.

– А почему бы и нет? – вспыхнула я. – Мало ли чем может руководствоваться больной на всю голову садист?

Вампир красноречиво посмотрел на меня, вложив в этот взгляд всю оценку моих умственных способностей.

Поиск убийцы усложнялся тем, что ни по одному преступлению не удалось обнаружить свидетелей, хотя Гончие опрашивали всех людей, которые жили или работали поблизости.

– А почему бы тебе просто не почитать мысли всех вампиров? – предложила я. – Убийца–то непременно проявит себя. А телепатия поточнее детектора лжи будет.

– Думаешь, это так просто? – хмуро огрызнулся Вацлав. – Что ж, попробуй! Никто из вампиров не откроет своих мыслей Гончим – нас все боятся.

«Я же открыла», – подумала я и осеклась под взглядом Вацлава.

115