VIP значит вампир. (Трилогия) - Страница 148

148

– Но если это и правда Слеза, как же он мог так легко ее подарить? – удивилась я. – Даже Ева Фиери не смогла расстаться с подвеской и отдать ее на память жениху. А ведь их связывали более длительные и серьезные отношения, чем Инессу с манекенщиком.

– Ты недооцениваешь силу вампирского магнетизма, – заметил Вацлав. – У Инессы он зашкаливал.

Почему же недооцениваю? Вполне оцениваю. Убийца все время была у меня перед носом, а в мою голову даже мысли не закралось о причастности утонченной и элегантной Раевской к преступлениям.

– Удалось выяснить, кому она принадлежала раньше? – Моника кивнула на подвеску.

– Парень купил ее в какой–то мелкой лавочке, и прежнего хозяина уже не найти. Но имена более ранних владельцев известны всем. Это граф Влад Цепеш, ставший прототипом Дракулы, отравительница Лукреция Борджиа, маркиз де Сад… Все они были одержимы какой–то страстью и ради нее не щадили других людей.

– Это лишь домыслы! – вмешался Руслан.

– На их портретах или в свидетельствах очевидцев так или иначе появляется это украшение, – возразила Моника.

– Свидетельства разнятся, никакой уверенности нет, – нахохлился недоверчивый старейшина.

– Зато есть девять трупов и свихнувшаяся на почве моды Инесса, – резко заметил Вацлав.

Я вспомнила ужин с Глебом в «Подземелье», тень Инессы, которая отбрасывала совсем другой женский силуэт – с тонкой талией, затянутой в корсет, с пышной юбкой, со старомодной прической. Быть может, то была тень прежней владелицы подвески – единственной женщины из тех извергов, которых перечислил Вацлав? И не повлияла ли тень бывшей хозяйки украшения на выбор Инессой средства убийства? По сути она продолжила дело Лукреции Борджиа. А может, та тень – лишь игра света и моего воображения, затуманенного бокалом вина…

– А почему она выбрала именно такой метод убийства? – глухо поинтересовался Аристарх, озвучив мой вопрос.

– Дело случая, – пояснил Вацлав. – Вернувшись в Москву и страдая от разлуки с любовником, которого она считала несправедливо обвиненным, Инесса познакомилась с мужчиной, отдаленно похожим на него. Он оказался химиком и, будучи под гипнозом, добыл для нее яд, который разработали в их лаборатории.

– Итак, здесь все признания в убийствах? – Моника с озабоченным видом листала дневник Инессы. – Что ж, дело можно считать закрытым. Так, Вацлав? Теперь перейдем к Гончим. Вы нашли Лаки?

Вацлав молча кивнул.

– Что с ней?

– Она мертва.

– Не стоило убивать ее без суда, – поджала губы Моника.

– Ее никто не трогал, – возразил Вацлав. – Лаки сбила машина неподалеку от клуба.

– Виновник? – сухо спросил Руслан.

– Пьяный водитель, – четко отрапортовал Вацлав.

– Еще вопросы? – Руслан обвел взглядом собравшихся.

Взоры всех непроизвольно скрестились на маленьком кружке смертоносного серебра.

– Как быть с этим? – задал Вацлав волнующий всех вопрос.

– Уничтожить, – убежденно сказал Аристарх. – От этой подвески одни беды.

– Сказки, – поморщился Руслан.

– Может быть, отдать ее тебе? – сощурился Аристарх.

– Перестаньте, – нахмурилась Моника. – Ее надо спрятать.

– Зачем? – запротестовал Аристарх. – Это же просто чума!

– Если это и впрямь часть легендарной чаши, то она представляет собой историческую ценность, – непререкаемым тоном заметила Моника.

– Не нужна нам такая историческая ценность! – воскликнул Аристарх.

– Что ж, я вижу, у нас возникли разногласия, – констатировала Моника. – Проведем голосование?

– Мы не в полном составе, – вяло возразил Аристарх, уже предчувствуя результат голосования.

– Иного состава пока нет. Итак, голосуем. Я – за то, чтобы сохранить ее и надежно спрятать.

– Я против, – насупился Аристарх.

– Я согласен с тобой, Моника, – сообщил о своем решении Руслан.

– Решено, – кивнула Моника. – Вацлав, ты возьмешь ее и спрячешь так, чтобы ни одна живая душа, даже мы, не знали о ней. Так будет справедливо, и никто не упрекнет нас в предвзятости и личной заинтересованности.

Вацлав коротко кивнул. От меня не укрылось его недовольство: в этой ситуации он был всецело на стороне Аристарха.

По дороге домой я задала Аристарху последний невыясненный вопрос:

– И все–таки где ты был в ночь убийства Глеба?

– А ты разве не догадалась? – Он виновато взглянул на меня. – Я был у дома твоей бабушки. Просидел всю ночь под ее окнами, но так и не решился с ней поговорить.

– И слава богу, что ума хватило, – проворчала я.

Три дня после того заседания я провалялась в постели, поднимаясь только для того, чтобы покормить Маркизу. Кошка с интересом исследователя бродила по квартире, забиралась на шкафы, ворошила журналы. Благодаря ей дом наполнился звуками, шорохами и легкими шагами, от которых на сердце делалось теплее. А уж когда кошка запрыгивала мне на грудь и начинала урчать, прислонив мордочку к моей мокрой от слез щеке, что–то внутри меня начинало оттаивать.

Я проплакала почти все эти три дня. Хотя убийца Глеба и была наказана, желаемого облегчения мне это не принесло. Только присутствие кошки наполняло жизнь хоть каким–то смыслом. Теперь мне было о ком заботиться и к кому возвращаться домой. Маркиза, позволившая себя искупать, оказалась настоящей красавицей. И судя по тому, как уверенно она чувствовала себя дома, кошка не была дворовой с рождения. Когда–то у нее был другой дом и другой хозяин, но что с ними стало, навсегда останется для меня тайной.

148